Надя вяжет

Часть пятая, в которой с елки падает шишка, а людоед обедает.

В  доме жарились оленьи отбивные с чесноком. Золотистые хрусткие  коржи будущего «Наполеона» красовались на кухонном столе. Отливал перламутром нежный сливочный крем. В ванну заходить было нельзя: там папа разделывал на подвешенной деревянной доске громадного зайца. 

-Ты заканчиваешь? Надо в гараж за брусникой сходить! Я хочу морс сварить! -  мама вытерла руки о фартук и протянула банку.

Таша увязалась с отцом в гараж. По дороге к ним примкнул Бутуз с подхалимной мордой. Весь заиндевевший, с отмороженным ухом, пес рассчитывал если не на угощение, то на теплую компанию. После двух фаршированных мясом блинчиков он совсем повеселел, носился вокруг, заглядывал в глаза. 

Гараж был сугубо мужской территорией, и отец очень не любил, когда нога женщины ступала в заповедную зону. Поэтому для Таши поход в гараж считался приключением, сродни чему-то запретному и притягательному. В гараже все напоминало о мужской автономии и даже жестком сепаратизме. Вызывающе громоздились камеры, будущие колеса болотохода. В углу лежало нечто, напоминающее приборную доску самолета, потерпевшего крушение. Стопки журналов «Катера и яхты», «Техника молодежи»  ждали своих читателей. На полке вместе с жестяными банками, набитыми шурупами и гвоздями красовалась какая-то кость. Бутуз заинтересованно посмотрел, а Таша протянула руку. 

-Не трогай! Я потом не найду ничего! - папа видел наверное спиной. -  Это берцовая кость саблезубого тигра. Ну, так Васильевич сказал. Ему бульдозеристы подарили. 

-А сам тигр где? 

-Убежал. Туда тоже не лезь! Ты посмотри, прямо как мать, ту в гараж хоть не пускай! Сразу по своему все перекладывает. Лучше держи руки в карманах, мне спокойнее будет! Ягоду набрала? Все, пошли, я закрываю!

Банка наполнилась густо-розовыми ледяными бусинами брусники. Наталья отправила целую горсть ягод в рот и промычала нечленораздельное в ответ на приветствие какого-то высокого мужчины в летном полушубке, заглянувшего в гараж. Минут десять незнакомец о чем-то заговорщически шептался с отцом. Бутуз все обнюхал, заглянул в таз с чем-то резко пахнувшим и чихнул, прижав единственное ухо.

По дороге домой Таша расспрашивала, вытягивая с отца каждое слово:

-А это кто?

-Да Сергей Уланов, командир Ми-8.

-А чего приходил?

-Да так, посоветоваться…

-А что там у тебя в чане плавает вонючее?

-Россомаха под колеса попала, случайно на трассе уже сбил. Буду шкуру выделывать. Не пропадать же добру!

-Про Бивня слышал?  Ему Палыч  врезал! А может этот Майкл заявление в милицию напишет,  и у Палыча неприятности будут?

-Да ты что! Зачем ему это надо? Мужики потом с ним общаться не будут. Западло. А у него тут в поселке  рыбное место. Кость по дешевке скупает. У него еще друг  есть, Сморчок. Тот по сморчкам специализируется, собирают на горельниках, после пожаров. Потом у себя на Аляске бизнес делают.

-А зачем мы Аляску продали? 

-Так вернём еще, не переживай.

-А Сергей что хотел?

-Тебе прокурором надо работать! 

Поставив тушиться зайца в сметане и белым сухим вином отец засобирался по магазинам.

-Иван, ты куда собрался? У нас все есть, ничего не надо! - мама нервничала перед походом в гости. По традициям Полыньчана стол на Новый год должен был не просто ломиться, а желательно рухнуть под тяжестью разнообразной и сложносочиненной снеди.

-Хлеб куплю!

-Так, что-то затеял. - А рыбу жарить? - дверь хлопнула, и мама присела на стул.- Ну все, испарился… Таш, давай чаю попьем, перерыв сделаем.

Наталья видела, что мама чем-то озабочена, кроме кулинарных проблем.

-Помнишь я рассказывала про Черного Читателя, который Эмму душил во время ее ночного дежурства? Смех смехом, а у нас в библиотеке пропажа. Украли с выставки две книги. Директор рвет и мечет. Неприятная очень история. 

-Что за книги? - Таша знала, что для библиотеки это целое ЧП.

-Одна книга «Методические указания по подсчету золота и олова в россыпях», магаданское издание где-то конца 70-х. А вторая более ценная. Даже очень ценная. Мы уже пообещали ее музею, и сразу после выставки должны были передать. А тут такое…

-Так какая книга?

-Настоящая  библиографическая редкость.

Один из томов собрания сочинений Жуковского 1848 года, четвертый кажется. Там несколько баллад, стихотворений: «Ундина», «Сельское кладбище», «Молитвой нашей»… Тиснут в восемь долей листа, с широкими полями, на

необычной бледно-голубой бумаге. Малым количеством издано. Мы только недавно узнали, насколько ценная книга была. Жуковский в свое время подарил ее графу Сергею Петровичу Полуденскому. Это библиограф, архивист, директор библиотеки Московского университета. Именно он в России организовал современное библиотечное дело. Создал правила. Например, запретил открытый доступ к фондам, к каталогам. Обычный читатель мог пользоваться только первым залом, но не внутренними и многое другое…Да, ввел штрафы за не вовремя сданную книгу. 

-Отличная идея! Заяц подгорает!- Тата метнулась к толстой чугунной утятнице и помешала дичь.

-Кстати мать Полуденского - Елена  Александровна Лунина, из семьи Луниных, откуда вышел Михаил Лунин, декабрист.

-Который из Южного радикального крыла, где они собирались царскую семью убивать? 

-Много чего было. Мережковский в своем романе про Александра Первого описывает его как «западника», который попал под влияние Ватикана, видел в католичестве спасение России. 

Мама замолчала.

-Жалко Сашу. Добрый был парень. Шебутной, но безобидный. Я ведь его родителей знала, папа профессор,  чудом выжил в наших лагерях… Был знаком с академиком Лихачевым. Человек, как раньше говорили, энциклопедических знаний. 

-Мам, я не пойму, а почему раньше не знали о ценности книги?

-Книга в плохом состоянии, находилась в ряду других книг, которые в разное время приносили в дар бывшие зека. У нас таких в хранилище несколько десятков. Приехала комиссия с Магадана, с отдела культуры, начали все проверять, увидели, заинтересовались. Хотели сразу в областной музей книгу забрать, но мы попросили провести выставку. Так вот, на полях этой книги Жуковского был дневник заключенного, безымянного. Мы не знали кто он. Но кажется работал на Третьей фабрике.Там ничего не разобрать. Написано каракулями, какие-то картинки, схемы. Представляешь в каких условиях находилась книга? Да что книга, а люди?! Там среди заключенных смертность была огромная. Ладно, затеяла я совсем не новогодний разговор…

Послышался странный звук, будто что-то хлопнуло. Таша зашла в зал и увидела осколки от старой советской игрушки-большой красивой «заснеженной» шишки из бабушкиной коллекции. Прибежала мама, собрали стекло, но настроение чуть испортилось. Порвалась еще одна тоненькая ниточка, связывающая новую жизнь и такую привычную старую. Таша подумала, что люди цепляются за вещи больше, чем за других людей. Может быть потому, что у вещей жизнь гораздо дольше, прочнее, они, вещи, надежнее и любить по-настоящему надо именно их, это не так больно, хотя и они разбиваются вдребезги…

Пролетели праздники, и папа засобирался в путешествие. Дома состоялся напряженный разговор:

-Ты куда собрался? Дел дома полно! - мама нервно колотила куском теста о стол. 

-Да я без ночевы, Сергей очень просит. Сохатого завалим, все лицензии есть. Летят несколько туристов: два поляка, немец, американец этот напросился. С утра до вечера смотаемся и дома. Пока погода хорошая, потом или мороз сильный, или метель начнется. Сейчас само то лететь!

-Наталья, а знаешь почему отца зовут? Он у них как талисман. Количество взлетов всегда совпадает с количеством посадок. Вертолет разберет, соберет, все проверит. И охота всегда удачная, правда? Ладно, все равно по своему сделаешь.

-Все, я побежал диски чистые посмотрю. Хочу на камеру все поснимать.

Погода и правду стояла чудесная. Мороз меньше тридцати, почти оттепель для Колымы, безветрено, солнечно, с ощущением новизны и радости от чистого свежего снега, еще не засыпанного углем. 

Отец обежал все магазины, нигде не найдя дисков для камеры. Пришел с тенью на лице, удрученно сказал:

-Не лечу. Хотел охоту поснимать, а так мне какой интерес? Иностранцы эти капризные, под них подстраиваться надо. Думают, если валютой платят, могут хозяйничать. Пойду Сергея предупрежу.

Утром придя в редакцию Наталья застала Гришу неподвижно сидящим за столом.

Работал диктофон, но Гришу ничего не трогало, ни искрящийся снег за окном, ни пирожки, принесенные Татой.

-Звонил в Москву сегодня. Мераб Константинович умер уже два года назад как. От сердечного приступа в аэропорту, на конференцию собирался лететь.

-Так кто он был?

-Философ, профессор МГУ, просто классный мужик. Его лекции были единственно стоящими в универе. Я на последние деньги даже диктофон купил, чтобы  все записывать. Знаешь, он считал Зло неотъемлемой частью существования, которое при любых условиях выживет. А Добро, если его каждодневно не поддерживать, умрет. Мераб говорил, что люди заблуждаются насчет Добра, считая его чем-то само собой разумеющимся, привычным, что никуда не денется. Поэтому мало прилагают усилий…

-Прости, очень жаль. А я договорилась с дядей Игорем, сегодня он тебя ждет вечером. Он уезжает через несколько дней. Насовсем.

Вечером поселок накрыла  страшная новость. Вертолет с туристами потерпел крушение, в котором  никто не выжил. Огромные тлеющие угли от гигантского костра, будто разбросанные ногой злого великана после людоедской трапезы, тлели и дымились в зимней тайге вместе с кусками оплавленного металла и жизней. Весь кровоток поселка устремился к одной точке, притянувшей к себе мысли, чувства, отчаяние и горе. 

Новость, что в этот злополучный рейс отправилась и Ирина Вячеславовна, выбила из колеи редакцию.Отменились все поездки. Палыч, единственный водитель, запил по-черному, и никто не решался сходить к нему домой. Иван Карлович распустил всех на два дня, оставшись в редакции ночевать. К нему беспрерывно заглядывали какие-то чужие люди, много курили, размахивали руками, как будто от количества выкуренных сигарет и амплитуды движения рук и мыслей что-то можно было если не исправить, то хотя бы понять.

В гараже, сидя рядом с отцом и Гришей, Тата гладила бархатное ухо Бутуза и шептала туда: «Бутузик, пусть у тебя все-все будет хорошо, морда ты наглая, ты заслужил…»

-Главное, я Юрке в Магадан сразу не сообщил! Он звонит: «Папа, я тут с ума схожу! Хоть бы первый позвонил мне!» - отец сокрушенно потер брови, как он всегда делал во время волнения. 

-Я вам сейчас десятки причин назову! Что угодно могло случиться! Снежный вихрь от пропеллера при взлете или посадке, потеря видимости и ориентации. В Афгане неопытные летчики так гибли из- за песка… Но Серега был очень опытный пилот.  Или могло быть обледенение винта. На земле погода может стоять одна, а на высоте все непредсказуемо. Вот у меня случай был. Вылетели в Улан-Уде за новым вертолетом, сделали посадку. День сидим, два, три, метеослужба погоду не дает. А хочется к 7-му ноября домой вернуться. Короче уговорили дать нам добро на вылет. Пролетаем Верхоянский хребет, слышим шум подозрительный. Глянули в лючок командирской кабины и видим: на воздухозаборниках нарост льда…Включили противообледенительную систему, летим дальше.Толщина льда увеличивается. Ниже нельзя, горы, выше вертолет не поднимается, воздух разряженный. Молимся Богу. И только слышим: «бубух», «бубух»…Удары в районе хвостового винта. Прилетели на «точку», а хвостовой винт весь побитый, с несущего в него летели куски льда. Долетели на честном слове.

-Иван Иванович, а вот Ми -8 падал из-за ошибки пилота… - Гриша лихорадочно все записывал в блокнот.

-Григорий, ты давай без фамилий, знаю я вас журналистов. Ради красного словца не пожалею и отца. У вертолетчиков есть поговорка: «Прилетели, мягко сели, высылайте запчастя, фюзеляж и лопастя». Было дело по осени. Туристы уговорили пилота спуститься ниже разрешенной высоты. Чтобы удобнее медведя стрелять. Лопасть задела за верхушки деревьев… Тогда командира вынесло через лобовое стекло, было что опознавать. А так обычно все сгорает от взрыва при падении. 

Гриша засобирался. Бутуз крутился под ногами, подскуливал, чуя своим собачьим носом, что заканчивается полоса ровной привычной обыденности,  и в жизнь маленького поселка, который балансировал на самом краю географии, вторгся хаос.